В старом русском календаре круг времен начинался с осени, когда в гармонии с непреложными законами жизни заканчивался один и начинался другой земледельческий цикл. Но как всегда в живом круговороте вещей, однозначного рубежа не было: было место встречи прошлого и будущего, умирающего и возрождающегося. А отсюда сосуществование, а порой и слияние воедино надежд и утрат, встреч и прощаний, покаяния и возрождения. Не случайно, видимо, слово «покаяние» (по-греч. - метанойя) означает также - возвращение и возрождение.
       Вспомнить об этом заставил концерт духовной музыки, который впервые состоялся в рамках фестиваля «Московская осень». Это событие - знак все более заметного возврата к общечеловеческим ценностям, возросшего внимания к личности, душе, нравственным основам. Он представил слушателям многоплановую картину современной духовной музыки, создаваемой композиторами разных поколений. В программе (16 ноября, Рахманиновский зал консерватории) прозвучали многочастные циклы, фрагменты из крупных сочинений и отдельные песнопения; произведения, строго следующие жанровым канонам и свободные медитации на духовные тексты, сочинения сугубо концертные и предназначенные для исполнения во время богослужений в храме. Хронологически это была жатва сорока лет нашей жизни с 1949-го по 1989 год. Отсюда главное открытие концерта: живая нить отечественной духовной музыки не прерывалась и в те годы, когда само существование ее было проблематичным. Она создавалась и исполнялась в храмах, кое-что публиковалось за рубежом.
       В 1945 году на Первом Поместном соборе, избравшем патриарха Алексия, в исполнении Патриаршего хора под управлением В. С. Комарова прозвучало песнопение семнадцатилетнего Николая Ведерникова «от восток солнца на запад». Его же «Всенощное бдение» (1949 г.) исполнялось в церкви Всех святых (регент Н. С. Данилов). В 1952 году Николай Ведерников окончил Московскую консерваторию по классу скрипки, а в 1955-м - по классу композиции у В. Я. Шебалина. С 1958-го и по сей день он работает в качестве священослужителя. После длительного перерыва, уже в середине 70-х годов он вновь создает два крупных произведения для храма: Литургию (1973 г.) и «Всенощное бдение» (1975 г.) на древние распевы. Тремя хорами (хор студентов Московской консерватории, руководитель Б. Тевлин), представляющими все крупные сочинения Ведерникова, и начался концерт. Это была встреча со значительной творческой и духовной личностью, пример глубокого знания канонов церковной музыки в слиянии с профессиональным владением композиторской техникой, которая в лучших традициях отечественного искусства становится на службу высоким духовным ценностям.
       Рецензию можно было бы начать броской фразой: «Еще несколько лет назад такой концерт вряд ли можно было себе представить». Но сегодня так не напишешь: за прошедший год только в Москве состоялось несколько фестивалей духовной музыки, которые, естественно, смягчили неординарность события. И это хорошо, так как дало возможность осмыслить услышанное в общем контексте развития современной советской музыки. Тем более что концерт многими нитями был связан с другими сочинениями фестиваля, такими, как «Плач Аввкума» К. Волкова и «Песнопения» Е. Кожевниковой, «Литургическая симфония» (№ 6) А. Эшпая и «Духовный стих» (камерная симфония № 2) Ю. Буцко, произведения Г. Свиридова и П. Чеснокова, поэма «Анна» А. Кулыгина и фрагмент из Симфонии № 26 («на древнерусские темы» Н. Я. Мясковского.
       Но открывающийся сегодня огромный пласт отечественной музыки позволяет с особой ясностью увидеть во многом неблагополучное положение, сложившееся в нашем хоровом искусстве. И хотя в херувимской песне поется «Всякое ныне житейское отложим попечение», - в размышлениях о духовной музыке придется не раз обращаться не только к высоким материям. Но начнем все же с высокого.
       «Литургическая симфония» Андрея Эшпая, московская премьера. В творчестве большого художника, всегда находящегося в диалоге со своим временем и мировой культурой, с собственным и народным духовным опытом, Шестая симфония выступает как своеобразная антитеза Пятой. Если в Пятой главенствует эпизод нашествия, с мощной кульминацией на простенькой «примитивной» мелодии - апофеоз зла, разрушения, насилия, бездуховности, то Шестая противостоит ей утверждением вечных основ и светлых идеалов человечества.
       В жестокой, наступательной, мужской по своему духу европейской цивилизации надолго забыли о природном охранительном женском начале. Композитор напоминает о нем в своей симфонии, подчеркивая: «То, что мы получили в наследство от эпохи раннего христианства, дало нам значительный материал для развития самых злободневных тем, волнующих людей сегодня, как и тысячу лет назад».
       Литургическая симфония состоит как бы из двух, идущих без перерыва разделов: большой оркестровой интродукции и хоровой части, в основу которой положен текст из XIII главы «Первого послания к коринфянам святого апостола Павла», а также тексты песнопения «Чашу спасения прииму» и знаменного распева «Пресвятой Богородицы» («О всепетая Мати»).
       ...Из тишины мирозданья, далеких отголосков, из света поднебесного, звона ручья, из древнего пустынного хаоса мира берет начало грандиозная волна оркестровой интродукции. Подобно гигантскому, многовековому пути человечества, достигнув грандиозной кульминации, она вновь приводит к тишине и покою, к осознанию простых и вечных вещей - приводит к рождению Слова, как выражения духовности и скорбности, со-единения, со-причастности, к со-гласию хора человеческих голосов, провозглашающих прошедшие сквозь века истины: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них большее... Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла. Не радуется неправде, а сорадуется истине; Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». Как могучее продолжение гимна Любви следует заключающий симфонию гимн Материнству в его высшем символическом выражении - «Пресвятой Богородице».
       ...Но исполнение симфонии на фестивале буквально до последней минуты висело на волоске, потому что старейшая в стране Ленинградская хоровая капелла оказалась на грани катастрофы и в последний момент вынуждена была отменить свое участие в двух концертах «Осени» (второй - концерт из произведений Г. Свиридова и П. Чеснокова). Столь же трудные времена переживают сегодня и два других уникальных коллектива - Госхор и Юрловская капелла, бедственному материальному положению которых долгие годы не уделялось должного внимания. В ситуации широкого распространения хоровой музыки и бурного рождения новых коллективов оно дает о себе знать самым негативным образом. Так, одновременно с возрождением духовной музыки, одновременно с покаянием происходит возвращение... на развалины. Кто виноват в этом? Или не задаваться подобным вопросом, а только повторить слова Евангелия, использованные Н. Каретниковым в песнопении «От Матфея»: «Оставьте их, они слепые вожди слепых».
       К счастью, исполнение Литургической симфонии удалось осуществить привлечением Волгоградской и Магнитогорской хоровых капелл (вместе с БСО Гостелерадио СССР под управлением В. Федосеева). Последняя выступила также и с сольным концертом в том же Рахманиновском зале, где исполнила «Литургию» Чайковского, «В молитвах неусыпающую Богородицу» С. Рахманинова, ряд хоров Г. Свиридова и П. Чеснокова. Поначалу порадовала и сложность репертуара, и яркость звучания молодых и сильных голосов. Но заявленная программа оказалась не обеспеченной ни мастерством, ни уровнем художественного постижения звучавших шедевров.
       То обстоятельство, что снятие запрета с исполнения духовных произведений произошло в трудное для хоровой культуры время и благодатные семена возрождения пали на очерствевшую землю, не может не тревожить. Не о том ли писал в «Советской культуре» театральный критик П. Кузьменко? «Последние два сезона показали, что зритель уже потерял доверие... к обманчивой приманке «запретного» имени. Но театры продолжают недостойное состязание друг с другом, в спешке, наперегонки осуществляются постановки «горячего» материала, без всякой попытки собственного прочтения, осмысления, без соотнесения с ним своих режиссерских, актерских, постановочных возможностей, как правило, дискредитируя и тему, и автора, и сам театр». Не ожидает ли нас то же самое и в сфере духовной музыки, несмотря на разницу в том, что называется «горячим» материалом в театре и здесь? К тому же в духовной музыке ни исполнителю, ни композитору не скрыться за сложностью языка, внешними эффектами, огненным темпераметром. Главный и единственный критерий здесь - духовный потенциал художника, мастерство и вдохновение, положенные на алтарь служения высокому искусству, где сияют духовность (а не душевность), красота (а не красивость), вечное (а не суетное), вчувственность, впетость, проверенность и продуманность, наконец, выстраданность темы - качества, важные всегда, но здесь особенно.
       Вместо этого мы видим всегдашнюю нашу спешку, фестивальную суматоху, формальное следование букве, а не духу произведения, утрату традиций и высокой артистической совестливости в оценке своих творческих возможностей и готовности для показа на публике. Подобное не только негативно сказывается на качестве исполнения, но, главное, входит в противоречие с самой этой музыкой, с ее этикой и эстетикой. Поэтому всецело присоединимся к Владимиру Мартынову, который свое интервью «Московскому комсомольцу» закончил словами: «Но, видимо, время такое: во всем - двойственность, и мы живем в постоянных компромиссах».
       Двойственность эта сказывается и в несоответствии самого стиля духовной музыки и концертного или даже оперного стиля ее исполнения. Именно оно повредило впечатлению от «Шести литургических песнопений» В. Рябова (хор студентов Московской консерватории, солистка О. Терюшнова). А нет ли противоречия между привычным стремлением композитора к самовыражению, новизне используемых средств и таким коренным свойством духовной музыки, как опора на формы и дух древнерусских напевов, за которой стоит устойчивость миросозерцания и нравственных ценностей? Эта же противоречивость порой ощущается и в осуществлении сложных концепций, требующих синтетической формы. Имею в виду две симфонии с хором - уже упоминавшуюся «Литургическую» А. Эшпая и «Духовный стих» Ю. Буцко (эта камерная симфония звучала в исполнении капеллы имени А. Юрлова и Московского камерного оркестра, дирижер И. Жуков). Заключающие их хоровые разделы оказались стилистически как бы противопоставленными предшествующему - инструментальному - развитию.
       Наиболее органичными показались те сочинения, в которых было либо неукоснительное следование традициям церковной музыки, либо смелое сопряжение светского и духовного начал в сочинениях собственно концертной традиции. К первым можно отнести уже упоминавшиеся хоры Николая Ведерникова и Три хора (их пел камерный хор «Ликостояние», руководитель Т. Семенова) Владимира Мартынова, много и плодотворно работающего в области духовной музыки. (Мартынов уже около десяти лет преподает в Московской духовной академии и регентской школе при ней, автор нескольких литургий, Всенощного бдения, ему принадлежит уникальное исследование «История богослужебного пения»).
       Одна из вершин фестиваля - «Восемь духовных песнопений» Николая Каретникова (1969-1988 гг.). Написанное современным композиторским языком, сочинение это удивительным образом сохраняет возвышенный строй чувств древних песнопений. В немалой степени подобному восприятию способствовало, по-видимому, и то, что хоры прозвучали под чутким и требовательным управлением автора в исполнении мужского вокального ансамбля русской музыки (руководитель В. Рыбин), ставшего недавно лауреатом конкурса церковной музыки в г. Хайнувка (Польша). Поучительна история создания этого сочинения. Двадцать лет назад появились Пять духовных хоров. Последование их свободно от канонов. Традиционные тексты с их высочайшим уровнем обобщения и остранения уже изначально использованы были скорее как способ осмысления непрестанно меняющейся и противоречивой действительности. Также и в музыкальном языке: при сохранении традиционного четырехголосного склада фактуры, аккордика уже совершенно иная. Вскоре началась работа над другим значительным сочинением - «Мистерией святого Апостола Павла» (1970-1986 гг.) для солистов, хора и оркестра. И только после завершения ее автор вновь возвратился к хоровому циклу. Новые части - «Из пророка Софонии», «От Матфея» и «Отче наш» значительно драматизировали сочинение. Оно посвящено «Памяти Б. Л. Пастернака», а небольшие фрагменты звучали в фильмах «Бег» и «Власть Соловецкая». Эти обстоятельства значительно проясняют семантику сочинения и усиливают современный пласт его внутреннего сюжета, в котором чуткое ухо расслышит не дань времени или стилизацию, а годами и судьбой выстраданную тему покаяния.
       Поэма А. Кулыгина «Анна» не относится к собственно духовной музыке, но не могу не сказать об этой яркой работе, в иной форме, на ином, и прямо скажем, необычном материале, проложившей ту же тему покаяния. Соединив хоровое, сольное (певица и драматическая актриса) и инструментальное (кларнет и литавра) начала, поэма стала своеобразной метафорой противоречивости переживаемого нами времени и столь необходимого сегодня обращения к природному, женскому, одухотворенному любовью. В этом поэма Кулыгина сближается с «Плачем Аввакума» («О трех исповедальницах») К. Волкова - небольшим, внутренне цельным, строгим, исполненным чистоты и благородства фрагментом крупного хорового полотна, премьера которого, как и подробный разговор о нем, - впереди.
       Вернемся к «Анне». Возможно, именно главный закон жизни - «но любовь из них большее» - и связал в воображении композитора предсмертный монолог Анны Карениной и стихи Анны Ахматовой, перекинув арку к музыке духовной традиции.
       Сочинение это с большим успехом прозвучало «под занавес» фестиваля, обозначив вместе с хорами Н. Ведерникова крайние точки и в хоровой программе фестиваля, и в возможных путях движения современной духовной музыки. Прекрасным было его исполнение вокально-хоровой студией (бывшая студия советской песни) Гостелерадио СССР под управлением В. Судакова. Бурный творческий рост коллектива, как оказалось, объясняется тем, что, сняв ограничительные путы песенного репертуара, он с недавнего времени обратился к школе всякого хора - к духовной музыке. На этом отрадном факте мы и завершим разговор о новых духовных сочинениях, невольно окрасившийся размышлениями о двойственности времени, переживаемого нами и нашей хоровой культурой, о духовном и житейском попечении, разговор о покаянии-возрождении, столь отчетливо прозвучавшем в нынешней «Осени».

А. Тевосян