ИЗ ПИСЕМ А. Т. ГРЕЧАНИНОВА
К В. И. ГРЕЧАНИНОВОЙ

Вернуться

23 сентября 1930 года, Париж

(...) Временами у меня тоска невыносимая по Родине, по близким, кажется, бросил бы все и, несмотря ни на какие благоразумные соображения, прикатил бы в Москву. Но... сделать это невозможно, по крайней мере сейчас. (...)

27 октября 1932 года, Париж

(...) Вчера слушал в концерте парижского церковного хора свои сочинения, и старые и новые. Отлично было исполнено «Внуши, Боже, молитву мою». Мне кажется, что после «Верую» это самое лучшее мое духовное сочинение, Хор всего в 9 человек, но чудные голоса, давнишняя спетость, большая преданность и даже увлечение участвующих, талантливый регент Афонский делает чудеса. Хор пользуется громадным успехом не только у русских, но и французов. (...)

1933 год, Париж

(...) Я часто жестоко тоскую здесь по всем близким, но как хорошо, что я здесь. В Москве за свои духовные сочинения я, вероятно, был бы лишенцем, и вместо того, чтобы помогать кому-нибудь, сам бы нуждался в помощи (...)

22 марта 1934 года, Париж

(...) У меня все по старому: много работаю и ничего не зарабатываю. На днях заканчивал сочинением свою мессу. Кажется, она мне удалась. Писал ее с увлечением. В качестве материала я много пользовался старинными попевками, и в этом ее оригинальность. В таких попевках странно звучат Sanctus Dominus Sabaoth и пр. Месяца два, два с половиной уйдет на ее инструментовку (большой оркестр и орган). Я предвкушаю удовольствие от этой работы. В ней забываешь все. (...)

5 апреля 1934 года, Париж

       Спасибо за присылку нот. Я проиграл «Распутье» и нашел, что это весьма неплохая вещь и хорошо оркестровано. Тот, кому посвящена эта вещь [Шаляпин], решительно этого не стоил за его гнусное отношение ко мне. Вероятно, в угоду своему окружению он никогда ничего не пел из моих сочинений, предпочитая Солнцевых и Кесманов. Встречаясь, иногда мы подавали друг другу два пальца.
       Прошло тридцать лет, и вот, на закате дней, вдруг перемена. По заказу граммофонной компании ему пришлось напеть мою «Сугубую ектению» из Демественной обедни и затем спеть в концерте. Кто бы к нему ни приходил в гости, он обязательно показывает этот диск. Рахманинов заставил три раза завести его. Переменилось и личное его отношение ко мне. Он был с женой в гостях у меня. Я ему показывал «Пушкинскую молитву». Он заставил два раза проиграть ее... и прослезился. (...)
       А что, у вас духовные сочинения и западноевропейских композиторов, как, например, Matthaus Passion Баха или Requiem Моцарта тоже не разрешается исполнять? Радуюсь повороту у вас к терпимости лирики в музыке. Пожалуй, чего доброго, и до меня дойдут? (...)

6 ноября 1935 года, Париж

(...) Как ужасно, что с тобой случилось (удар) ... Первый звонок для нас уже пробил для всех, но время оставшейся стоянки постараемся прожить с возможностью для нас радостью и любовью к людям и природе, в чем и заключается весь смысл жизни. (...)

19 ноября 1935 года, Париж

(...) Эрдели, да и не одна она, очень меня соблазняют вернуться в Россию. Но меня ведь сейчас же поставят к позорному столбу как духовного композитора, а я так дорожу этим званием! (...)

Опубликовано: Наследие. Музыкальные собрания - II. - М.: Композитор, 1992.

Вернуться

Используются технологии uCoz