С. Губайдулина (1931). «Ночь в Мемфисе», кантата для меццо-сопрано соло, мужского хора (фонограмма) и камерного оркестра на тексты из древнеегипетской лирики в переводах А. Ахматовой и В. Потаповой, 1968 г. Первое публичное исполнение.

       1 часть: «О ночь, даруй мне мир...»
       2 часть: «Мерные наши удары для тебя...»
       - «Небо смешалось с землей...»
       - «Мы радуемся величеству твоему»
       3 часть: инструментальная
       4 часть: «Кому мне открыться сегодня?..»
       - «Ты владычица венков...»
       5 часть: инструментальная фуга
       - «Фараон приходит плясать»
       6 часть: «Мне смерть представляется ныне исцеленьем больного»
       7 часть: «Утешь свое сердце»

       «Ночь в Мемфисе» проникнута желанием вжиться в противоположный западному - восточный тип мировосприятия, приобщиться к не-европейской философии существования.
       Поэтическую основу кантаты, дуализм ее содержания определили фрагменты из медитативной лирики и ритуальных гимнов. На контрастах созерцательности и активности, личного и внеличного, внутреннего и внешнего сообщения с миром строится драматургия сочинения. Монолог, погруженность в себя и сакральный ритуал, часто со вспышками оргиастической эмоции являют собой два типа бытия, два типа сознания: индивидуального и коллективного. Этот крайне важный момент разделения Губайдулина подчеркивает приемом «пространственной музыки»: исполнитель гимнов, мужской хор записан на магнитофонную пленку, звучит из динамиков, расположенных в зале против сцены (для героини он - ирреальность).
       Лирико-философские размышления, ритуал и медитация над ритуалом сводятся в финале кантаты и примиряющему ощущению надбытийного покой, прозрением истины становится возвышенное созерцание пути жизни - в вечность.
       Первая, «восточная» кантата Губайдулиной открывает особую сферу «ночной» образности, предпочитаемой автором во многих последующих сочинениях. Здесь переживание ночи есть сосредоточенное вслушивание в каждый момент звучания, сильная психологическая окраска этого момента. Оркестровое полотно «Ночи...» изобилует тонкими и точно найденными приемами инструментального письма, более графичного, нежели живописного, с легким, почти условным элементом экзотики (партия мандолины). Развитая группа ударных подчеркивает сумрачность, древность «графики».
       При написании «Ночи в Мемфисе» С. Губайдулина последовательно использовала серийную технику, сумев в строгих условиях додекафонии выписать распевную, пластичную и яркую вокальную интонацию.

О. Бугрова