ПИСЬМО Н. Я. МЯСКОВСКОМУ
20 октября 1925 г., Марлотт
Марлотт, 20 октября 1925
Дорогой Николай Яковлевич.
Давно хочу написать Вам про Вашу четвертую сонату, но все не был уверен, правильно ли я рассуждаю. В этой сонате центр тяжести разумеется в I части. Но эта часть поразительно близка третьей сонате как тематически, так и приемами, хотя у 4-й есть некоторые преимущества: большая строгость изложения, уменьшение метнеровского влияния, меньше патетики, секвенций. Из тем мне больше всего нравятся побочная партия и 3-я главная (я считаю, что у Вас 4 главных партии). Первая главная мне не нравится — напоминает последнюю сонату Бетховена. Вторую главную (нисходящие аккорды) я тоже не особенно люблю, главным образом, из-за секвенций. За последние годы у меня острая ненависть к секвенциям — приему дешевому и в производимом эффекте необычайно наивному. Третья главная — (16-ми) очень хороша, хоть и родственна главной партии 3-й сонаты. Все, что связано с этой темой, тоже превосходно, особенно разработка. Четвертая главная (противусложение к третьей) — очень характерный для Вас прием, но не очень мною любимый: для темы это недостаточно ярко, а для противусложения — слишком выдвинуто. В ходе (rubato, recitando) я люблю фон, но не речитативы. Побочная партия чрезвычайно хороша, особенно при проведении в репризе. Она родственна побочной из 3-й сонаты. II и III части я назвал бы дополнительными. Они цельны и приятны, хотя, конечно, не решают тех задач, что первая. Финал местами напоминает скерцо из 8-й симфонии Глазунова.
Универсаль прислал мне также сонату Фейнберга1. В ней, по-моему, Фейнберг пошел дальше по всем своим трем основным направлениям: еще большая виртуозность изложения, еще большая бесцветность материала и еще большая головоломность для исполнителя. Сев ее разбирать, я ничего не мог понять, и только изучив ее глазами, без фортепиано, я понял в чем дело. Если бы не секвенции, то сделана соната мастерски, даже поражаешься, как мог он продержаться на таком незначительном материале. Но не люблю я в сонатах такую пышность изложения! Я вижу сонату не пятиэтажной, а камерной, строгой, почти четырехголосной. Поэтому сонаты Бетховена из I тома мне милее, чем некоторые ходульные размахи из второго, 5-ю сонату Александрова еще не рассмотрел как следует. Но зачем в ней столько дубль-диезов? — по десятку в маленьком такте. Ведь никакой педант не получит удовольствия от такого правописания. Не собирается ли он написать сонату в ре-дубль-бемоль мажоре?
Посылаю Вам темы моей симфонии. Хотел выписать отрывки из вариаций, но это оказалось невероятной возней. В вариациях я шел путем развития (а не варьирования) тем, а поэтому часто не знаешь, какой кусок привести как пример. Вы пишете, что наши русские лучше поняли бы ее, чем французы. Но в том-то и дело, что па исполнении их было тьма: Стравинский, Сувчинский, Н. Черепнин, Фительберг, Купер, Коутс, Боровский, Дукельский, Н. Обухов, Нувель, Александр Бенуа. Из них только четверо последних нашли, что симфония им «все-таки» понравилась, остальные ни черта не поняли. Передайте Держановскому, что материалы 2-й симфонии и 2-го концерта еще в рукописях, и потому их исполнение в Москве лучше отложить до будущего сезона. Зато в декабре выйдет Классическая, которая уже прошла через все корректуры, — пусть бы пока сыграли ее. Напишите, как примут москвичи «Скифскую»2.
Пишите мне: Serge Prokofieff, с/о Guaranty Trust, 3, Rue des Italiens, Paris IX.
Я скоро начну разъезжать, и оттуда мне будут пересылать письма. Поставил «Причуды» (1, 6 и 5) в предстоящие программы Стокгольма, Страсбурга и Амстердама, и из последнего даже получил специальную благодарность, так как они Вас мало слышали, но очень интересуются.
Крепко обнимаю Вас.
Ваш С. Прокофьев
[...]
Приложение (ответ Н. Я. Мясковского, фрагмент)
Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ
3 ноября 1925 г., Москва
3 ноября 1925. Москва
[...]
Ваш отзыв о моей сонате справедлив, кроме одного пункта, того, что Вы называете 2-й главной темой, — природа этого куска не секвентная — это каноническая имитация в малую терцию и имеет характер вертикального накопления с раскачиванием на одном месте (конец = началу), чем и отличается от секвенции — механически переводящей в другие строи. Сходство 1-й темы с Бетховеном, конечно, тоже слишком внешнее, ибо эмоциональная природа совершенно иная (здесь нет терции) и гармония субдомннантовая. Но, конечно, лучшее — это тема в 16-тых (она скорей, собственно, главная, а остальное более в природе вступления) и побочная (сочинена ровно годом позже). Речитативы я не люблю — это слишком убого по мысли, но ничего другого не выходило. Я в первой части больше всего люблю коду. Но вообще, в сонате, собственно, только одна — 1-я часть, остальное я приписал, чтобы не терять es-moll'ную пьеску, а финал (кроме побочной темы) я считаю просто слабым — пустым местом.
Скоро выйдет 6-я симфония. Вам пришлют. Интересно, как Вы к ней отнесетесь. Ее считают моим лучшим сочинением, но я с этим согласен только в эмоциональном плане, технически же она полна трюизмов и наивностей.
Всего доброго. Спасибо за письмо и примеры.
Ваш всегда Н. Мясковский
Опубликовано: С. С. Прокофьев и Н. Я. Мясковский. Переписка. Всесоюзное издательство «Советский композитор». Москва, 1977
1 Имеется виду Шестая соната для фортепиано, op. 13
С. Е. Фейнберга, изданная Universal Edition в 1925 г. :
(назад)
2 14 декабря 1925 г. состоялся концерт Персимфанса из произведений
С. С. Прокофьева: Увертюра на еврейские темы (исп.
Ю. В. Брюшков, С. П. Бессмертный и увеличенный состав струнного квартета); Первый концерт для фортепиано с оркестром (исп.
С. Е. Фейнберг); Скифская сюита «Ала и Лоллий» (впервые в Москве). :
(назад)
Используются технологии
uCoz